Рейтинг: 4.4/5.0 (1911 проголосовавших)Категория: Android: Литература
Название: Казаки
Автор: Лев Толстой
Издательство: Элитайл
Год выпуска: 2006
Жанр: классика, аудиоспектакль
Аудио кодек: MP3
Битрейт аудио: 320 kbps
Исполнитель: Алексей Баталов, Евгений Герасимов, Любовь Стриженова, Николай Караченцов, Сергей Шакуров, Лев Дуров, Вячеслав Невинный, Светлана Крючкова
Продолжительность: 02:48:00
Язык: русский
Размер: 310 Мб
"Казаки" - это блистательная анатомия самой отчаянной страсти на свете - страсти к настоящей жизни, аудиоспектакль, в котором навсегда запечатлены голоса величайших артистов.
Он хотел забыть, кто он и кем родился, стряхнуть с себя пыль и копоть презренной цивилизации, стать плотью и кровью тех людей, для которых война и свобода - обычное дело. Он пытался впустить в себя чужую ненависть, но сумел принять только чужую любовь.
Ссылки для ознакомления:
…Все затихло в Москве. Редко, редко где слышится визг колес по зимней улице. В окнах огней уже нет, и фонари потухли. От церквей разносятся звуки колоколов и, колыхаясь над спящим городом, поминают об утре. На улицах пусто. Редко где промесит узкими полозьями песок с снегом ночной извозчик и, перебравшись на другой угол, заснет, дожидаясь седока. Пройдет старушка в церковь, где уж, отражаясь на золотых окладах, красно и редко горят несимметрично расставленные восковые свечи. Рабочий народ уж поднимается после долгой зимней ночи и идет на работы.
А у господ еще вечер.
В одном из окон Шевалье из-под затворенной ставни противузаконно светится огонь. У подъезда стоят карета, сани и извозчики, стеснившись задками. Почтовая тройка стоит тут же. Дворник, закутавшись и съежившись, точно прячется за угол дома.
«И чего переливают из пустого в порожнее? — думает лакей, с осунувшимся лицом, сидя в передней. — И все на мое дежурство!» Из соседней светлой комнатки слышатся голоса трех ужинающих молодых людей. Они сидят в комнате около стола, на котором стоят остатки ужина и вина. Один, маленький, чистенький, худой и дурной, сидит и смотрит на отъезжающего добрыми, усталыми глазами. Другой, высокий, лежит подле уставленного пустыми бутылками стола и играет ключиком часов. Третий, в новеньком полушубке, ходит по комнате и, изредка останавливаясь, щелкает миндаль в довольно толстых и сильных, но с отчищенными ногтями пальцах, и все чему-то улыбается; глаза и лицо его горят. Он говорит с жаром и с жестами; по видно, что он не находит слов, и все слова, которые ему приходят, кажутся недостаточными, чтобы выразить все, что подступило ему к сердцу. Он беспрестанно улыбается.
— Теперь можно все сказать! — говорит отъезжающий. — Я не то что оправдываюсь, но мне бы хотелось, чтобы ты, по крайней мере, понял меня, как я себя понимаю, а не так, как пошлость смотрит на это дело. Ты говоришь, что я виноват перед ней, — обращается он к тому, который добрыми глазами смотрит на него.
— Да, виноват, — отвечает маленький и дурной, и кажется, что еще больше доброты и усталости выражается в его взгляде.
— Я знаю, отчего ты это говоришь, — продолжает отъезжающий. — Быть любимым, по-твоему, такое же счастье, как любить, и довольно на всю жизнь, если раз достиг его.
— Да, очень довольно, душа моя! Больше чем нужно, — подтверждает маленький и дурной, открывая и закрывая глаза.
— Но отчего ж не любить и самому! — говорит отъезжающий, задумывается и как будто с сожалением смотрит на приятеля. — Отчего не любить? Не любится. Нет, любимым быть — несчастье, несчастье, когда чувствуешь, что виноват, потому что не даешь того же и не можешь дать. Ах, Боже мой! — Он махнул рукой. — Ведь если бы это все делалось разумно, а то навыворот, как-то не по-нашему, а по-своему все это делается. Ведь я как будто украл это чувство. И ты так думаешь; не отказывайся, ты должен это думать. А поверишь ли, из всех глупостей и гадостей, которых я много успел наделать в жизни, это одна, в которой я не раскаиваюсь и не могу раскаиваться. Ни сначала, ни после я не лгал ни перед собой, ни перед нею. Мне казалось, что наконец-то вот я полюбил, а потом увидал, что это была невольная ложь, что так любить нельзя, и не мог идти далее; а она пошла. Разве я виноват в том, что не мог? Что же мне было делать?
— Ну, да теперь кончено! — сказал приятель, закуривая сигару, чтобы разогнать сон. — Одно только: ты еще не любил и не знаешь, что такое любить.
Тот, который был в полушубке, хотел опять сказать что-то и схватил себя за голову. Но не высказывалось то, что он хотел сказать.
— Не любил! Да, правда, не любил. Да есть же во мне желание любить, сильнее которого нельзя иметь желанья! Да опять, и есть ли такая любовь? Все остается что-то недоконченное. Ну, да что говорить! Напутал, напутал я себе в жизни. Но теперь все кончено, ты прав. И я чувствую, что начинается новая жизнь.
— …
К сожалению, текст книги удалён по просьбе правообладателя.
Кавказская повесть «Казаки» была написана Толстым в 1853-63 г.г.
«…Все затихло в Москве. Редко, редко где слышится визг колес по зимней улице. В окнах огней уже нет, и фонари потухли. От церквей разносятся звуки колоколов и, колыхаясь над спящим городом, поминают об утре. На улицах пусто. Редко где промесит узкими полозьями песок с снегом ночной извозчик и, перебравшись на другой угол, заснет, дожидаясь седока… »
На Кавказе, среди величавой природы и простых, чистых сердцем людей герой повести вдруг в полном мере понимает фальшь светского общества и отрекается от прежнего образа жизни, от окружавшей ранее лжи. Единственным критерием правды социального поведения для автора становится сознание человека, близкого природе, почти сливающегося с ней.
Скачайте книгу в удобном Вам формате (программы для чтения электронных книг приведены в разделе «О библиотеке»). И, пожалуйста, поделитесь своими впечатлениями о прочитанных книгах, чтобы помочь другим читателям с выбором.
Аудиокниги торрент
Лев Толстой. Казаки
В повести "Казаки" нашли отражение впечатления Толстого от его трехлетней службы на Кавказе. В 1851 году он отправился туда к старшему брату Николаю, офицеру действующей армии, и почти три года прожил в казацкой станице на берегу Терека. "Казаки" - по праву называют главным произведением Л.Н.Толстого 1850-х годов, над которым он работал, с перерывами, 10 лет.
Главный герой повести, Дмитрий Оленин, близок автору и по духовному опыту, и по нравственным устремлениям. Как и Толстой, он оказывается на Кавказе в попытке начать новую жизнь, "в которой уже не будет больше ошибок, не будет раскаяния, а наверное будет одно счастье". Но вместо воображаемых по пути на Кавказ картин в духе русской романтической литературы герою повести предстояло увидеть настоящую жизнь и ощутить себя чужим в нетронутом цивилизацией мире.
Если файл для скачивания с аудиокнигой недоступен (блокировка доступа провайдером, ошибка при установлении защищённого соединения, доступ запрещён, сервер недоступен и т.д.), используем старый проверенный метод, позволяющий обходить блокировку провайдером сервера с аудиокнигами, который подробно описан в обсуждениях. в нашей группе ВК
Аудиокниги по теме:
Notice. Undefined index: book_url in /home/detectivebook/detectivebook.ru/www/scripts/book/book_view.php on line 194
Все затихло в Москве. Редко, редко где слышится визг колес по зимней улице. В окнах огней уже нет, и фонари потухли. От церквей разносятся звуки колоколов и, колыхаясь над спящим городом, поминают об утре. На улицах пусто. Редко где промесит узкими полозьями песок с снегом ночной извозчик и, перебравшись на другой угол, заснет, дожидаясь седока. Пройдет старушка в церковь, где уж, отражаясь на золотых окладах, красно и редко горят несимметрично расставленные восковые свечи. Рабочий народ уж поднимается после долгой зимней ночи и идет на работы.
А у господ еще вечер.
В одном из окон Шевалье из-под затворенной ставни противузаконно светится огонь. У подъезда стоят карета, сани и извозчики, стеснившись задками. Почтовая тройка стоит тут же. Дворник, закутавшись и съежившись, точно прячется за угол дома.
«И чего переливают из пустого в порожнее? — думает лакей, с осунувшимся лицом, сидя в передней. — И все на мое дежурство!» Из соседней светлой комнатки слышатся голоса трех ужинающих молодых людей. Они сидят в комнате около стола, на котором стоят остатки ужина и вина. Один, маленький, чистенький, худой и дурной, сидит и смотрит на отъезжающего добрыми, усталыми глазами. Другой, высокий, лежит подле уставленного пустыми бутылками стола и играет ключиком часов. Третий, в новеньком полушубке, ходит по комнате и, изредка останавливаясь, щелкает миндаль в довольно толстых и сильных, но с отчищенными ногтями пальцах, и все чему-то улыбается; глаза и лицо его горят. Он говорит с жаром и с жестами; по видно, что он не находит слов, и все слова, которые ему приходят, кажутся недостаточными, чтобы выразить все, что подступило ему к сердцу. Он беспрестанно улыбается.
— Теперь можно все сказать! — говорит отъезжающий. — Я не то что оправдываюсь, но мне бы хотелось, чтобы ты, по крайней мере, понял меня, как я себя понимаю, а не так, как пошлость смотрит на это дело. Ты говоришь, что я виноват перед ней, — обращается он к тому, который добрыми глазами смотрит на него.
— Да, виноват, — отвечает маленький и дурной, и кажется, что еще больше доброты и усталости выражается в его взгляде.
— Я знаю, отчего ты это говоришь, — продолжает отъезжающий. — Быть любимым, по-твоему, такое же счастье, как любить, и довольно на всю жизнь, если раз достиг его.
— Да, очень довольно, душа моя! Больше чем нужно, — подтверждает маленький и дурной, открывая и закрывая глаза.
— Но отчего ж не любить и самому! — говорит отъезжающий, задумывается и как будто с сожалением смотрит на приятеля. — Отчего не любить? Не любится. Нет, любимым быть — несчастье, несчастье, когда чувствуешь, что виноват, потому что не даешь того же и не можешь дать. Ах, Боже мой! — Он махнул рукой. — Ведь если бы это все делалось разумно, а то навыворот, как-то не по-нашему, а по-своему все это делается. Ведь я как будто украл это чувство. И ты так думаешь; не отказывайся, ты должен это думать. А поверишь ли, из всех глупостей и гадостей, которых я много успел наделать в жизни, это одна, в которой я не раскаиваюсь и не могу раскаиваться. Ни сначала, ни после я не лгал ни перед собой, ни перед нею. Мне казалось, что наконец-то вот я полюбил, а потом увидал, что это была невольная ложь, что так любить нельзя, и не мог идти далее; а она пошла. Разве я виноват в том, что не мог? Что же мне было делать?
— Ну, да теперь кончено! — сказал приятель, закуривая сигару, чтобы разогнать сон. — Одно только: ты еще не любил и не знаешь, что такое любить.
Тот, который был в полушубке, хотел опять сказать что-то и схватил себя за голову. Но не высказывалось то, что он хотел сказать.
— Не любил! Да, правда, не любил. Да есть же во мне желание любить, сильнее которого нельзя иметь желанья! Да опять, и есть ли такая любовь? Все остается что-то недоконченное. Ну, да что говорить! Напутал, напутал я себе в жизни. Но теперь все кончено, ты прав. И я чувствую, что начинается новая жизнь.
— В которой ты опять напутаешь, — сказал лежавший на диване и игравший ключиком часов; но отъезжающий не слыхал его.
— Мне и грустно, и рад я, что еду, — продолжал он. — Отчего грустно? Я не знаю.
И отъезжающий стал говорить об одном себе, не замечая того, что другим не было это так интересно, как ему. Человек никогда не бывает таким эгоистом, как в минуту душевного восторга. Ему кажется, что нет на свете в эту минуту ничего прекраснее и интереснее его самого.
— Дмитрий Андреич, ямщик ждать не хочет! — сказал вошедший молодой дворовый человек в шубе и обвязанный шарфом. — С двенадцатого часа лошади, а теперь четыре.
Дмитрий Андреич посмотрел на своего Ванюшу. В его обвязанном шарфе, в его валяных сапогах, в его заспанном лице ему послышался голос другой жизни, призывавшей его, — жизни трудов, лишений, деятельности.
— И в самом деле, прощай! — сказал он, ища на себе незастегнутого крючка.
Несмотря на советы дать еще на водку ямщику, он надел шапку и стал посередине комнаты. Они расцеловались раз, два раза, остановились и потом поцеловались третий раз. Тот, который был в полушубке, подошел к столу, выпил стоявший на столе бокал, взял за руку маленького и дурного и покраснел.
— Нет, все-таки скажу… Надо и можно быть откровенным с тобой, потому что я тебя люблю… Ты ведь любишь ее? Я всегда это думал… да?
— Да, — отвечал приятель, еще кротче улыбаясь.
— И может быть…
— Пожалуйте, свечи тушить приказано, — сказал заспанный лакей, слушавший последний разговор и соображавший, почему это господа всегда говорят все одно и то же. — Счет за кем записать прикажете? За вами-с? — прибавил он, обращаясь к высокому, вперед зная, к кому обратиться.
— За мной, — сказал высокий. — Сколько?
— Двадцать шесть рублей.
Высокий задумался на мгновенье, но ничего не сказал и положил счет в карман.
А у двух разговаривающих шло свое.
— Прощай, ты отличный малый! — сказал господин маленький и дурной с кроткими глазами.
Слезы навернулись на глаза обоим. Они вышли на крыльцо.
— Ах, да! — сказал отъезжающий, краснея и обращаясь к высокому. — Счет Шевалье ты устроишь, и тогда напиши мне.
— Хорошо, хорошо, — сказал высокий, надевая перчатки. — Как я тебе завидую! — прибавил он совершенно неожиданно, когда они вышли на крыльцо.
Отъезжающий сел в сани, закутался в шубу и сказал: «Ну что ж! поедем», — и даже подвинулся в санях, чтобы дать место тому, который сказал, что ему завидует; голос его дрожал.
Провожавший сказал: «Прощай, Митя, дай тебе Бог…» Он ничего не желал, кроме только того, чтобы тот уехал поскорее, и потому не мог договорить, чего он желал.
Они помолчали. Еще раз сказал кто-то: «Прощай». Кто-то сказал: «Пошел!» И ямщик тронул.
— Елизар, подавай! — крикнул один из провожавших. Извозчики и кучер зашевелились, зачмокали и задергали вожжами. Замерзшая карета завизжала по снегу.
— Славный малый этот Оленин, — сказал один из провожавших. — Но что за охота ехать на Кавказ и юнкером? Я бы полтинника не взял. Ты будешь завтра обедать в клубе?
И провожавшие разъехались.
Отъезжавшему казалось тепло, жарко от шубы. Он сел на дно саней, распахнулся, и ямская взъерошенная тройка потащилась из темной улицы в улицу мимо каких-то не виданных им домов. Оленину казалось, что только отъезжающие ездят по этим улицам. Кругом было темно, безмолвно, уныло, а в душе было так полно воспоминаний, любви, сожаления и приятных давивших слез…
«Люблю! Очень люблю! Славные! Хорошо!» — твердил он, и ему хотелось плакать. Но отчего ему хотелось плакать? Кто были славные? Кого он очень любил? Он не знал хорошенько. Иногда он вглядывался в какой-нибудь дом и удивлялся, зачем он так странно выстроен; иногда удивлялся, зачем ямщик и Ванюша, которые так чужды ему, находятся так близко от него и вместе с ним трясутся и покачиваются …
Если у Вас возникают проблемы при работе с сервисом, рекомендуем почистить кэш и куки (Cookie) браузера .
Воспользуйтесь нашей уникальной интеллектуальной системой поиска! Пока Вы вводите запрос в поле поиска, система выдает Вам подсказки, облегчающие Ваш выбор и исправляющие опечатки.
Для входа на сайт Вы можете использовать любой из Ваших аккаунтов в соцсетях Facebook, Twitter, Вконтакте, Одноклассники.
Скачайте файл в популярном формате epub и читайте книгу на любом Вашем устройстве (владельцы iPad могут читать книги в приложениях iBooks, BluefireReader, Stanza и проч.). Для чтения книг прямо с сайта воспользуйтесь онлайн-читалкой.
Если Вы нашли ошибку в тексте, выделите её мышкой и нажмите сочетание клавиш Ctrl+Enter, или воспользуйтесь формой в разделе "Написать администрации ".
Для многих браузеров есть возможность встроить поиск по нашему сайту напрямую в браузер. Для этого нажмите " установить плагин ".
Если Вам понравилась книга, библиотека или автор, поместите их в разделы "Мои авторы", "Мои книги", "Мои библиотеки" для быстрого доступа к ним; для этого на странице объекта нажмите на кнопку "Добавить в избранное".
Формат: радиоспектакль, MP3, 192kbps
Автор: Лев Толстой
Год выпуска: 2015
Издательство: Радио Культура
Исполнитель: Валерий Баринов
Продолжительность: 05:29:10
Описание: Повесть «Казаки» — Это одно из самых поэтических творений Л.Н. Толстого. С теплотой и восхищением рисует писатель цельные и мужественные образы простых казаков — дяди Ерошки, Марьяны, Лукашки, величавых и прекрасных, как сама природа, не знающих внутреннего разлада. Сильные и душевно здоровые, трудолюбивые и вольные, они противопоставлены в повести офицеру-аристократу Оленину с его неудовлетворенностью собой, разочарованием в цивилизации и туманными стремлениями к внутреннему совершенствованию. В «Казаках» запечатлено резко отрицательное отношение молодого писателя к пустой и фальшивой дворянской среде и тяготение к простой, здоровой народной жизни. Утверждение морального превосходства простых людей из народа над представителем дворянского общества составляет идейное содержание повести. Замысел «Казаков» относится к октябрю 1852 года, когда Лев Толстой был на Кавказе. Вначале «Казаки» были задуманы как небольшая поэма из жизни казачества. Работа над ней, длилась, с перерывами, 10 лет (с 1852 г. по январь 1863 г.). Она была напечатана в 1863 году, в журнале «Русский вестник». Повесть высоко оценили И.С. Тургенев и А.П. Чехов.
Доп. информация: Режиссёр — Алексей Соловьёв
Продюсер — Ольга Золотцева
Релиз Клуба Любителей Аудиокниг
Шеф-редактор — Наталья Новикова
Читает: народный артист РФ Валерий Баринов
Запись и обработка радиоэфира: zorge28
Аудиокнига „Казаки“ Льва Толстого— блистательная повесть великого российского писателя отом, каксильно можно испытывать страсть ксвоей жизни. Главный герой мечтает освободе, оправе выбора, мечтает стать казаком, чтобы нисмотря ниначтоупиваться жаждой мести, петь песни, красть табуны. Он всегда хотел стать своим среди чужих, асумел только познать безудержные чувства ктой, которая непонимает его душевных желаний!
Слушать аудиокнигу Лев Толстой „Казаки“ бесплатно
Слушать аудиокнигу — Лев Толстой „Казаки“ часть 1
<a rel="nofollow" [/leech]
Слушать аудиокнигу — Лев Толстой „Казаки“ часть 2
<a rel="nofollow" [/leech]
Слушать аудиокнигу — Лев Толстой „Казаки“ часть 3
<a rel="nofollow" [/leech]
Слушать аудиокнигу — Лев Толстой «Казаки» часть 4
<a rel="nofollow" [/leech]
Слушать аудиокнигу — Лев Толстой «Казаки» часть 5
<a rel="nofollow" [/leech]
Слушать аудиокнигу — Лев Толстой «Казаки» часть 6
<a rel="nofollow" [/leech]
Слушать аудиокнигу — Лев Толстой «Казаки» часть 7
